Президент Шавкат Мирзиёев посетил с визитом Вашингтон. От американцев ему нужны деньги — и не нужны проблемы. Правда, избежать их вряд ли получится Sputnik.
Программа стоит денег
К большому сожалению для всех (кроме, пожалуй, интервенционалистов-глобалистов), Дональд Трамп не сумел выполнить свое предвыборное обещание и снизить американское присутствие в ряде регионов планеты.
Вместо этого США заявили о том, что мир снова вступил в эпоху конкуренции великих держав, и взяли курс на укрепление своих позиций в ключевых зонах, которые позволят им усиливать свое влияние на конкурирующие с ними великие державы.
Одной из таких зон является Средняя Азия — кладовая энергетических ресурсов, человеческого капитала, а также просто зона, расположенная рядом с Ираном, Россией и Китаем. Поэтому неудивительно, что в последнее время у Вашингтона проснулся явный интерес к постсоветской Центральной Азии и Штаты ищут выходы на каждую из республик. И этот интерес очень выгоден Ташкенту.
"Шавкат Мирзиёев приступил к активному изменению экономической модели узбекской экономики, переписывая внутренние правила игры для активной модернизации социальной экономической сферы Узбекистана. Для своих социально-экономических изменений ему нужны финансовые ресурсы, получить которые он надеется через прямые инвестиции США, а также кредиты от Всемирного банка и МВФ, на которые американцы имеют колоссальное влияние", — сказал Sputnik узбекский политолог Рафаэль Саттаров.
Поэтому, если у прежнего руководства республики отношения с США были более чем натянутыми, то новое решило пойти Вашингтону навстречу.
"Фактически стороны анонсировали начало взаимоотношений с чистого листа. В ходе визита было обновлено соглашение о стратегическом сотрудничестве, а также заключены торгово-инвестиционные соглашения", — продолжает Саттаров.
Среди них соглашение между акционерным обществом "Узбекэнерго" и компанией General Electric Gas Power Services о выборе технологии генерации электроэнергии, ряд соглашений между "Узбекнефтегазом" и американскими компаниями, а также договоры между различными фирмами в области сельского хозяйства и медицины. В целом речь идет о контрактах на 5 миллиардов долларов.
Мы готовы работать
Да, большинство из этих соглашений являются лишь меморандумами. "Вопрос в том, насколько эти соглашения будут реализованы, — размышляет Никита Мендкович, глава Евразийского аналитического клуба. — США чрезвычайно требовательны к условиям ведения бизнеса, а для Узбекистана характерны серьезные ограничительные меры в экономике и, что особо важно, крайне жесткая валютная политика, что затрудняет свободное управление извлеченной прибылью для иностранных инвесторов".
Однако в Ташкенте будут делать все возможное для того, чтобы материализовать эти соглашения. И даже искренне готовы убрать правозащитный шип из двусторонних отношений, поскольку понимают, что этот вопрос прямо привязан к объему и структуре инвестиций, а также уровню торгового взаимодействия.
Так, Всемирный Банк и Международная организация труда еще в 2017 году подтвердили, что в Узбекистане прекратили использовать принудительный детский труд на сборе хлопка, что снимает ряд инвестиционных ограничений, наложенных на республику, а также в перспективе (как надеются в Ташкенте) приведет к снятию бойкота на покупку узбекского хлопка со стороны западных компаний.
В целом на Западе высоко оценивают правозащитную политику нового узбекистанского президента. Так, исполнительный директор американской Amnesty International Маргарет Хуанг похвалила Шавката Мирзиёева за подвижки в области соблюдения прав человека (в частности, освобождение политзаключенных), однако потребовала от него новых шагов в этом направлении.
В частности, "гарантировать свободу передвижения, принять запрет в отношении пыток, защитить свободу вероисповедания и права ЛГБТ-сообщества". В Ташкенте эти требования не отметают, уверяя, что и по запрету пыток, и по свободе вероисповедания сейчас ведется активная законотворческая работа.
"Наша конечная цель — полноценная демократия с устойчивой рыночной экономикой и обеспечением высшего приоритета интересов человека", — заявил посол Узбекистана в США Жавлон Вахабов.
Вопрос лишь в том, готовы ли сами США убрать этот шип. Если для Шавката Мирзиёева улучшение ситуации с правами человека является интегральной частью его политики реформ (то есть это вопрос сугубо практический), то для США это было и всегда будет инструментом давления на третьи страны, влияния на их внутреннюю политику. Нет никаких гарантий, что в какой-нибудь удобный для Вашингтона момент правозащитная карта снова будет вынута из рукава и выложена на стол.
Пока американцы эту карту выкладывать не будут — им нужен Ташкент, в том числе и для решения собственных американских проблем. Так, отдельным пунктом сотрудничества стала ситуация к югу от узбекских границ, в которую США "вляпались" и из которой никак не могут выйти.
"Президент Трамп анонсировал новую стратегию США по Афганистану, где, в частности, упомянута цель повышения эффективности афганских сил безопасности. Эта цель очень схожа с целью узбекской стороны, и далеко идущие амбиции Ташкента диктуют, что если президент Трамп недоволен действиями Пакистана, то узбекистанцы не против занять место Пакистана в новой стратегии президента США", — говорит Рафаэль Саттаров.
Ведь северный путь снабжения — это в том числе и Узбекистан, который, как верно отмечает Мендкович, контролирует железную дорогу Термез — Хайратон — Мазари-Шариф. И на этом пути с узбекской стороны нет местных банд, которые (как в Пакистане) будут требовать за пропуск американских товаров мзду.
Доверяй, но проверяй
Впрочем, сотрудничество в области безопасности может иметь крайне неоднозначные результаты. В том числе и для безопасности Узбекистана.
С одной стороны, данное сотрудничество принесет Ташкенту как существенные денежные суммы (например, оплату за транзит и предоставление тыловых баз), так и стратегические выгоды.
"Мирная обстановка в Афганистане — давняя мечта узбекских политиков, так как, по мнению высокопоставленных чиновников Узбекистана, это наконец-то позволит Ташкенту выйти к Мировому океану и снизит транспортную нагрузку для экспортных товаров Узбекистана", — продолжает Саттаров.
Задача, конечно, слабо осуществимая (по крайней мере, в среднесрочной перспективе), однако если Соединенные Штаты пытаются ее реализовать, то почему бы им в этом не помочь, да еще и за деньги?
Однако, с другой стороны, усиление американского присутствия в Узбекистане несет и определенные риски для Ташкента. Риски, связанные со стремлением США сдерживать региональные державы, — Россию и Китай. Да, Узбекистан в этих играх не участвует и пытается сохранять многовекторность.
"Мирзиёев, как и Каримов, не желает быть втянут в конфликт двух сторон и дает одинаковый сигнал Москве и Вашингтону, что каждый из них одинаково стратегически важен для Ташкента", — говорит Рафаэль Саттаров.
В теории это, конечно, правильная позиция. На практике же реализовать ее крайне непросто. "Одинаковая стратегическая важность" вообще вызывает вопросы, поскольку с Москвой у Ташкента действительно общие стратегические интересы — в экономическом, политическом, военном и миграционном вопросе.
Америка же важна скорее в тактическом плане (инвестиционное сотрудничество, а также взаимодействие по снабжению американской группировки в Афганистане). Стратегические же интересы Узбекистана и США расходятся, причем во многом по причине стремления США конфликтовать с Россией и Китаем в Средней Азии.
Американская позиция будет построена на системной дестабилизации региона с целью обострения исламистской угрозы как для китайского Синьцзян-Уйгурского автономного округа, так и для южных границ России. В этом плане Соединенные Штаты вряд ли будут уважать суверенитет и планы развития Шавката Мирзиёева (если, конечно, он не примет сан исполнителя американских планов в Средней Азии, на что Ташкент, очевидно, не пойдет).
Все это, конечно же, не означает, что Узбекистан не должен сотрудничать с американцами. Однако безоглядно доверять партнерам по ту сторону Атлантики все-таки не стоит.